Сентябрь 1993 года. Ельцин подписал указ о прекращении деятельности парламента и проведении новых выборов. Депутаты не согласились. Возник серьёзный конфликт. Дело запахло керосином. На въезде на дачу поставили бронетранспортёр. Но все члены президентской семьи отчётливо понимали, что один бронетранспортёр не спасёт в случае проигрыша. Да и десять бронетранспортёров не спасут. И никакая охрана не спасёт. Это судьба политика – победитель получает всё, а от проигравшего все отворачиваются.
Но и охрану дачи Ельцина во время событий сентября-октября 1993 года серьезной не назовёшь. На даче осталось считанное число охранников. Все уехали к Белому дому. Почти все доступные ему силы и средства шеф службы безопасности Президента Коржаков стянул к Белому дому, где сидели депутаты. Именно Коржаков был старшим координатором всей операции против мятежников. Координатор – неточное слово. Руководитель – это точнее. Ну а самым главным был Ельцин. Я помню, как он на даче готовил этот указ вместе с бесчисленными советниками. Во время самой силовой операции он находился в Кремле. Приехал на дачу только, когда все закончилось. Запомнилось, как он эмоционально, с его “фирменными” гримасами рассказал мне, как пришлось уговаривать министра обороны Грачёва применить силу. Грачёв повёл себя двусмысленно, попросил письменный приказ. Ельцину пришлось приехать к Грачёву лично в министерство (не помню – то ли в секретный бункер, то ли в кабинет) и отдать министру обороны в руки письменный приказ. По понятиям Ельцина это было унижение. Впрочем, Грачёва тоже можно было понять. До этого эпизода Ельцин относился к Грачёву как к сыну. После этого эпизода в их отношениях появилась серьезная трещина.
Говорят, что генералы часто готовятся к прошлым войнам. Политики тоже часто живут прошлым опытом. Я уверен, что депутаты в 1993 году думали, что повторится сценарий 1991 года – власть не будет штурмовать Белый дом, люди защитят свой парламент, Ельцин превратится в безвольного лидера путчистов Янаева, а Коржаков – в осторожного шефа советского Комитета государственной безопасности Крючкова. Но Ельцин – не Янаев, а Коржаков – не Крючков. Ельцин был готов к риску, к бою. Он любил стоять на краю пропасти, любил играть со своей судьбой. Коржаков за два года новой России уже почувствовал власть и расставаться с ней не хотел. Да и знал, что его не пощадят противники Кремля. Но дело не только в личных качествах Ельцина и Коржакова. Страна стремительно изменилась после августа 1991 года. Все стало гораздо жёстче. И проще. Мне иногда казалось, что своими заявлениями в тот период Руцкой и Хасбулатов пытались копировать Ельцина в 1991 году. Образно говоря, они прыгнули на танк, отрезали своей руганью в адрес действующего Президента всякую возможность компромисса. В принципе Ельцин был готов на компромиссы. Он не собирался бить первым. Собственно, решительные меры Кремль предпринял, когда соперники захватили здание мэрии и двинулись в Останкино забирать телецентр. Это развязало Ельцину руки.
Ельцина активно и конкретно поддерживали телеканалы. Они крутили не нейтральное “Лебединое озеро”, а вполне пристрастные репортажи о “красно- коричневой угрозе”. Угрозы, конечно, никакой не было. Никакие фашисты в Белом доме не сидели. Там сидели политические оппоненты. Правда, настроенные решительно.
Не велось, конечно, никакого ураганного огня из Белого дома. Снайперы сидели в гостиницах “Украина” и “Мир”, домах на Новом Арбате. Все пространство вокруг Белого дома простреливалось. Компетентные эксперты утверждают, что всех снайперов контролировал Коржаков. Не могу подтвердить этот факт, но не могу и опровергнуть. Лучше спросить это у самого Коржакова. А то он высказывается по всем вопросам современности, а про это почему-то молчит. Вообще, у депутатов никакой военной организации не было, никакого сопротивления они не организовали. Хотя пресса пугала, что у них там чуть ли не с пулеметом каждый ходит. Была вероятность, что Хасбулатов подтянет к Белому дому чеченцев. Но он этого не сделал.
Подразделения специального назначения “Альфа” и “Вымпел” с великой осторожностью выполнили приказ о штурме здания. Фактически они вывели людей из здания. Действовали корректно, заменяя применение грубой силы переговорами. Их сейчас следует поблагодарить за десятки, а может сотни спасённых жизней. Но тогда руководителей операции, включая Ельцина, покоробила фраза, брошенная кем-то из спецназовцев (“Мы с машинистками не воюем!”). Не очень-то активное желание выполнять приказ о штурме и разные фразы про машинисток сказались потом на судьбе этих подразделений. Их потом подвергли разным реорганизациям. Зато Коржаков создал потом свой спецназ. В одном из интервью он похвалился, что этот спецназ имеет даже артиллерию. Видно, чтобы ничего не просить у военных. Поведение Грачёва запомнилось Коржакову. Грачёва Коржаков не любил.
После расстрела Белого дома был введён комендантский час. Это был весьма мрачный период в жизни Москвы. О котором вообще не вспоминают сейчас. Москвичи ведь не привыкли к особым условиям. А провинциальные милиционеры, которых завезли в Москву, не желали церемониться. Вели себя грубо, жёстко (это вам не интеллигентная “Альфа”). Многие были просто в хлам пьяными. Все отделения милиции были под завязку заполнены обычными гражданами, вышедшими купить буханку хлеба. Их избивали, нередко приговаривая: “Кончилась ваша демократия!”. Бойцы позволяли себе даже стрелять на улицах. В такую переделку попал и мой приятель. Рассказал потом в красках о том, что испытал, общаясь с пьяными автоматчиками. Об этом эпизоде я рассказал Борису Николаевичу. Слава богу, этот период продолжался в Москве недолго.
Коржаков рассказывает, что он имел указание от Ельцина ликвидировать лидеров “депутатов-мятежников”. Но, по факту, они живы-здоровы до сих пор. И пережили Ельцина на много лет. И успели поработать на высоких должностях при Ельцине. Мог ли Руцкой представить себе, сидя в тюрьме, что через несколько лет он станет губернатором Курской области при том же Президенте? А Хасбулатов будет уважаемым профессором. Избрался бы Ельцин губернатором при Президенте Руцком или Президенте Хасбулатове? Очень сильно сомневаюсь. Нет, Борис Николаевич не добивал своих врагов. После победы он просто терял к ним всякий интерес. Пусть будут профессорами или губернаторами. Ему уже было все равно.
Через два года исполнится тридцать лет с момента трагедии октября 1993 года. Мне кажется, государство должно, наконец, официально опубликовать списки погибших в тех событиях, выплатить их родственникам компенсации, возможно, посмертно наградить государственной наградой. В том числе и погибших случайно. Нужен и достойный монумент в Москве. Ведь это были наши граждане. Никакие не преступники. И ещё хочется надеяться, что в ближайшие пятьсот лет ничего подобного в Москве и России происходить не будет. К Путину есть немало претензий, но одно можно точно сказать – парламент в центре столицы он не расстреливал. Это точно. Дай Бог, он передаст эту традицию своим сменщикам. А события эти так и останутся в эпохе Бориса Николаевича, который верил, что предотвратил двоевластие и распад России.
