1989 год. Я заехал в ельцинский штаб по выборам в народные депутаты. Штаб помещался в здании Госстроя (ныне там находится Совет Федерации). К своему удивлению, увидел там высокого иерарха Русской православной церкви в облачении. Удивил меня и разговор, который там вёлся. Высокий иерарх говорил, что в церкви внимательно наблюдают за деятельностью Бориса Николаевича, немало есть среди прихожан симпатизирующих ему как политику. Иерарх дал неожиданный совет Ельцину: “Если вы вспомните в своих предвыборных речах про три христианских добродетели “Вера, Надежда, Любовь”, это может принести Вам огромную симпатию людей. Многие ждут. Многие устали от казенных речей. “Борис Николаевич с необыкновенным интересом отнёсся к идее. И он упомянул эти высокие слова в своих выступлениях. Думаю, московская интеллигенция прочитала сигнал. Не будем забывать, что времена ещё были коммунистические. Любой уход от казенщины воспринимался тогда, как определенная смелость. Потом как-то Ельцин сказал мне, что тот разговор вёлся по поручению тогдашнего Патриарх Пимена, который уже тяжело болел.
Ельцин не был религиозным человеком. Икон в доме не было. В советские времена икон совсем не было. В новые времена иконы часто ему дарили. Их ставили на полку как подарки. Или относили в комнату для подарков (была на даче и такая комната).
У Ельцина не было духовника. С Патриархом Алексием он в качестве Президента поддерживал очень ровные, уважительные отношения. Но, полагаю, в рамках протокола. Никаких сверхдоверительных отношений не было. Вообще, доверительность – не свойство Бориса Николаевича. В свой внутренний мир он никого не пускал. И духовник ему был не нужен.
Но и атеистом Борис Николаевич точно не был. Религиозные чувства людей уважал. Готов был помогать церкви. Гордился, что при его правлении людей не преследовали за религиозные убеждения. Гордился, что не закрывали религиозные организации, даже самые экзотические. Государство прекратило лезть в душу.
Шеф службы безопасности Президента Александр Коржаков “погрузился” в православие гораздо больше. У него был близкий священник в храме на Юго-Западе столицы, который, кстати, по просьбе Александра Васильевича крестил и меня с сыном. Не знаю, что было причиной такого увлечения Коржакова религией. Может, бывший офицер КГБ СССР ощутил свои русские корни. Или имел далеко идущие планы. Ведь Коржаков мужик непростой. Я думаю, не без участия Коржакова Русская православная церковь получила льготы при импорте табачной и алкогольной продукции. Мне кажется, что Коржаков искренне желал помочь церкви. Ведь к Ельцину и к Коржакову постоянно обращались с просьбами дать денег на храмы. А из чего давать? Из государственного бюджета нельзя. Да и тощий тогда был бюджет – на самое необходимое не хватало. Внебюджетных денег тоже не было. И тогда решили помочь через льготы. Ничего криминального в этом замысле не было. Но часто добрые намерения в России превращаются в скандалы. Пресса раздула этот скандал. После отставки Коржакова, буквально через несколько месяцев проект окончательно утопили. Заработал ли лично на этом Коржаков? Уверен, что нет. Я думаю, что у него кружилась голова от мысли, что ему, простому русскому парню из деревни, выпала миссия спасти православие, помочь возродить храмы на святой Руси. Как Александру Невскому. Могли ли зайти в этот проект какие-нибудь нечестные коммерсанты? Наверное, могли. Но разве это подрывает масштаб замысла? Каждый день в мире крадут тысячи автомобилей, но разве виноваты в этом автомобилестроители?! Или конструкторы автомобилей? Самое неправильное в этой истории, что “раздуватели” скандала обвиняли во всех смертных грехах церковь, хотя решение о льготах принимали государственные органы, а ввоз осуществляли конкретные фирмы. Бороться следовало бы с жуликами, а не с церковью. Но писать о безымянных жуликах неинтересно. Другое дело – громкие имена. Стояли, конечно, за прессой и определённые политические силы.
Вспоминается ещё один эпизод. Ельцину-депутату приходили мешки писем. Разбирала их и читала, как правило, Наина Иосифовна. Однажды она нашла письмо, в котором Ельцину напомнили о том, как во времена своей работы в Свердловске он закрыл еврейскую религиозную школу. Автор обвинял его в антисемитизме. Ни больше, ни меньше. Борису Николаевичу рассказали об этом письме. Он был неприятно удивлён. С трудом вспомнил об этой ситуации. Действительно, закрыли. Но занимался этим секретарь по идеологии обкома партии. Ельцин как первый секретарь был просто поставлен в известность. С позиций руководителя области, где полно гигантских заводов, закрытие какой-то маленькой воскресной школы – вообще не событие. Он даже не обратил внимание. Но для кого-то это оказалось трагедией. И люди связали эту трагедию с его именем. И потом вспоминали ему это не раз. Так в политике прилетают бумеранги. Никакого антисемитизма у него, конечно, не было. Он вообще как истинно советский человек не делил людей по национальностям и религиям.
В 1997 году к празднику 850-летия столицы московские власти решили построить храм-часовню Бориса и Глеба на Арбатской площади в Москве. Её построили чуть дальше от того места, где стоял снесённый когда-то храм. Внуков Бориса Николаевича от дочери Татьяны зовут Борис и Глеб. Совпадение? Не думаю (как говорит один известный телеведущий). Построили быстро, за несколько месяцев. Храм освятил Патриарх Алексий. Ельцин как раз вернулся после длительной болезни к работе. Он восстановился после операции на сердце. Проезжая мимо часовни каждый раз, я вспоминаю тестя. Для меня этот скромный храм – память о нем.
Стал ли Ельцин более глубоко воспринимать религию в самые последние годы жизни, уже на пенсии? Первый год после отставки (тогда я жил ещё с ним под одной крышей) я особых изменений не увидел. Потом – не знаю.
Хоронили его по религиозному обряду. Некрещёного. Хотя его мама, помню, что-то говорила о тайном крещении в детстве. Гражданской панихиды с надгробными речами не было. Ни одному человеку не было позволено сказать о нем прощальное слово. Даже самым близким. В какой-то степени мои заметки – это речь на его похоронах. Несостоявшаяся речь. Длинная речь. Потому что много хочется сказать.
