В своих заметках я уже не раз касался этой темы. Пришло время поговорить более глубоко.
Ельцина постоянно обвиняют в том, что он развалил СССР. В последние годы такие обвинения усилились. Наверное, из-за того что уходят из жизни те, кто был свидетелем падения большой страны, видел эти процессы изнутри. Молодежь же питается всякими рассуждениями из Интернета. А сеть плотно залили сладкими воспоминаниями об СССР. Ну, все в СССР было идеально. Народы дружили, космонавты летали в космос, заводы работали прекрасно, фильмы были отличными, наши баскетболисты побеждали американцев, а хоккеисты – канадцев. У меня сразу вопрос, который раздражает всех фанатов СССР и на который они не могут ответить. Если все было так здорово, так почему все развалилось? Почему произошёл распад? Если это сделали американцы, то следует тогда признать их систему более эффективной. И признать, что в конкурентной борьбе мы проиграли. Если виноваты внутренние враги (обычно ими считаются демократы, Горбачев и Ельцин), то тогда надо признать этих врагов фигурами библейского масштаба. Представляете, огромную страну развалили всего несколько человек! Что же это за система, если несколько человек её могут развалить изнутри?! Тут два варианта. Либо признать, что система была гнилая и не имела степеней защиты, либо приравнять Горбачева и Ельцина к Христу. Третьего варианта нет. Выбирайте из этих двух. А заодно ответьте на вопрос, почему советские граждане не поднялись на защиту своей страны, если она им была так дорога? В декабре 1991 года никаких серьёзных и несерьезных выступлений во спасение СССР не наблюдалось ни в Москве, ни в регионах. Ни один офицер КГБ даже не дернулся. Ни один армейский офицер не вывел даже один танк в защиту СССР. Почему? Где-то на Манежной площади в окружении 10 сторонников шумел Жириновский, где-то на улице шумел Анпилов и его 10 бабушек. Вот, собственно, и вся поддержка СССР. Немного для страны, население которой приближалось к 300 миллионам. Пусть молодежь это знает.
Только ленивый не критиковал Беловежские соглашения, которые официально закрепили ликвидацию союзных структур. Но мало кто читал текст этих соглашений. В нем говорится об объединённом командовании войсками, об общем военно-стратегическом пространстве, об открытости границ, о свободе передвижения граждан. Разве там упоминаются таможни? Гарантировалось исполнение международных обязательств СССР. Фактически республики договорились, что они будут встречаться вместе и решать все проблемы сообща, в духе коллегиальности. Беловежская конструкция – это СССР без невнятного Горбачева, который на тот момент утратил всю власть, привёл страну к финансовому банкротству. Надо просто было взять на себя смелость признать, что Горбачёв должен уйти, ибо он был не готов принимать решения. Горбачев просто превратился в тормоз.
Логически возникает вопрос. А нельзя ли было заменить Горбачева в качестве лидера союзных структур после августовской революции? То есть СССР оставить, а Горбачева заменить на кого-то другого? Зачем рушить государство? Идея выглядит привлекательно, но в реальности октября – декабря 1991 года она была мертвой. Кто мог тогда заменить Горбачева? Кто имел реальный политический вес тогда, чтобы быть вместо Горбачева? Только Ельцин. И некоторые депутаты прокидывали тогда такую идею. Но мысль о Ельцине во главе СССР вызвала сильнейшую аллергию в союзных республиках. Ни Украина, ни Назарбаев на это были категорически не согласны. Мягкий зондаж показал, что этот вариант непроходной. Поэтому его даже серьезно не рассматривали. Искать какую-то компромиссную фигуру на пост Президента СССР? Типа Силаева? В той революционной ситуации у компромиссной фигуры не было бы никакого политического веса. Назарбаев или Шеварднадзе на пост Президента СССР? До августовской революции это был бы возможный вариант. После августа их “котировки” серьезно упали. Ни России, ни Украине, ни Белоруссии они в качестве лидеров были не нужны. Вот мы и пришли к формуле октября – декабря 1991 года – “Горбачева заменить не на кого, а идти с ним дальше невозможно”. Выход был один – Беловежье.
Строго говоря, в теории был ещё один путь к спасению СССР – через действия военных. Но только в теории. За всю российскую историю военные открыто никогда не брали власть в стране. Часто они помогали политикам прийти к власти или удержать власть. Гвардия в эпоху царицы Екатерины или маршал Жуков в советские времена. Но сами военные за штурвал никогда не садились. Могли ли они это сделать в декабре 1991 года? В условиях пустой казны, демократических настроений в обществе после августовской революции? Не могли. Многие офицеры армии поддерживали тогда Ельцина. Особенно молодые. Они ждали изменений. Верхушка, которая пошла бы против демократии, была бы обречена.
Министром обороны СССР был тогда назначен маршал авиации Шапошников. Под каким-то красивым предлогом (праздновали чей-то юбилей или отмечали какую-то дату) Ельцин приехал к Шапошникову в министерство. В разгар веселья отошёл с ним поговорить. Задал один вопрос: “Ты со мной?” Сказать “нет” самому популярному на тот момент политику в стране Шапошников не мог. Маршал не подвёл Бориса Николаевича. Армия была лояльна российской власти в самые острые моменты, в том числе в момент отречения Горбачева и передачи ядерной кнопки. Все последующие годы Ельцин крайне уважительно относился к маршалу. Тот занимал высокие посты. Был помощником Президента, генеральным директором авиакомпании “Аэрофлот”. Шапошников прожил долгую жизнь, пока его не подкосил проклятый коронавирус.
Был ли предопределён распад Советского Союза? До августа 1991 не предопределён, после августа шансов сохранить было мало. И в этом разница между Горбачёвым и Ельциным. У Горбачева в 1985 году было множество вариантов. В стране ещё были деньги, была управляемость, были хорошие ожидания. Реформы были абсолютно нужны, но вариантов действий было много. У Ельцина в декабре 1991 года вариантов не было. Денег в бюджете нет, управляемость потеряна, коммерческий сектор ждёт реформ, армия и безопасность распадается. Завинчивать гайки нельзя. Это противоречит настроениям в обществе. Да и у власти не было тогда таких сил, чтобы кого-то заставлять. Тот путь, по которому пошли тогда, был единственным. Другого пути не было. Это мнение инженера, свободного от эмоций.
